ГМИИ им А.С. Пушкина для 5 х классов

No notes for slide

С этого момента началось осуществление давней мечты о создании в Москве художественно-образовательного общедоступного музея.
С этого момента началось осуществление давней мечты о создании в Москве художественно-образовательного общедоступного музея.
ШЕВЫРЕВ Степан Петрович (18.10.1806, Саратов – 08.05.1864, Париж), русский литературный критик, историк литературы и искусства, поэтю С 1837 г. Шевырев стал читать в Московском университете историю словесности – всеобщей и русской. В 1845-1860 гг. издал “Историю русской словесности” (т.I-IV) – первый учебник по истории русской литературы.
21 февраля 1840 г. был утвержден ординарным профессором Московского университета, а 19 октября того же года – адъюнктом Петербургской Академии наук. С уходом И.И.Давыдова (1847) стал старшим профессором русской словесности Московского университета. В 1847-1855 гг. был деканом историко-филологического отделения философского факультета. В 1844-1846 и 1851 гг. читал публичные лекции по истории русской словесности и всемирной поэзии, а также по истории итальянской живописи. С 1851 г. возглавлял кафедру педагогики Московского университета.
С.П.Шевырев был избран членом Московского художественного общества (1844).
ГЕРЦ Карл Карлович - археолог и историк искусства (1820 - 1883). Окончил курс на философском факультете Московского университета. Был профессором этого университета и хранителем Румянцевского музея; постоянно вел, под разными названиями, в &quot;Московских Ведомостях&quot; отдел археологических и художественных новостей. Отдельно издал: &quot;Каталог скульптурного отделения московского публичного музея&quot; (М., 1864, 4-е издание); &quot;Каталог гравировального отделения московского публичного музея&quot; (М., 1866) и др. Собрание сочинений Герца издано в 9 выпуске (1898 - 1901) Академией Наук. - Ср. А. Малеин , &quot;К. К. Г.&quot; (СПб., 1912).
Исаков Н.В., генерал от инфантерии
Первый директор Московского публичного музеума и Румянцевского музеума (1862-1863) был много сделавший для перевода Румянцевского музея в Москву, Николай Васильевич Исаков (1821-1891).

Васи́лий О́сипович Ключе́вский (16 [28] января 1841 года, село Воскресеновка Пензенской губернии — 12 [25] мая 1911 года, Москва) — видный русский историк, ординарный профессорМосковского университета; ординарный академик Императорской Санкт-Петербургской Академии наук (сверх штата[1]) по истории и древностям Русским (1900), председатель Императорского Общества истории и древностей российских при Московском университете, тайный советник.
Алекса́ндр Никола́евич Шварц (4 января 1848, Тула — 5 января 1915, Петроград) — российский филолог-классик, министр народного просвещения (1908—1910).
Педагогическая деятельность
В 1868—1869 — учитель французского и немецкого языков в Александровском военном училище. В 1869—1874 — учитель латинского языка в Лазаревском институте восточных языков.
С 1875 — доцент Московского университета по кафедре греческой словесности.
С 1884 — экстраординарный профессор Московского университета по кафедре теории и истории искусств.
С 1887 — экстраординарный профессор Московского университета по кафедре классической филологии.
В 1892—1900 — ординарный профессор по этой же кафедре.
Читал лекции по истории греческой литературы, впоследствии вышедшие отдельной книгой в литографированном виде. Читал лекции о Демосфене, Еврипиде и Лисии, комментировал их труды. Автор комментированного издания «Олинфийских речей» Демосфена (М., 1873), а также ряда статей, в основном посвящённых интерпретации Гиперида, Демосфена, Лисия, «Политики» Аристотеля и комедий Аристофана. Также публиковал работы по античному искусству.
Одновременно преподавал в средних учебных заведениях:
В 1872—1884 — преподаватель древних языков в частной гимназии Креймана.
В 1885—1887 директор первой московской прогимназии
В 1887—1897 — директор пятой московской гимназии.
В 1897—1900, одновременно с преподаванием в университете, был директором Константиновского межевого института. В 1900 был представителем России по учебному делу на Парижской всемирной выставке.
[править]Администратор
С 14 февраля 1900 года — попечитель Рижского учебного округа. В одном из частных писем так характеризовал свою деятельность в этот период: «Дел у меня здесь много. Приходится сражаться с немцами и с латышами».
С 30 мая 1902 года — попечитель Варшавского учебного округа. С 6 сентября 1905 года — попечитель Московского учебного округа. В условиях революционных событий консервативный попечитель смог продержаться на своём посту только два месяца.
С 16 ноября 1905 года — сенатор, с 6 декабря 1906 года — член Государственного совета. После окончания революционных потрясений был приглашён П. А. Столыпиным в состав правительства для того, чтобы нормализовать ситуацию в учебных заведениях.
Саша ЧёрныйЕще экспромтУ старца ШварцаКлюч от ларца,А в ларце - просвещенье.Но старец ШварецСел на ларецБез всякого смущенья.Сиденье ШварцаТверже кварца -Унылая картина.Что ж будет с ларцемПод старцем Шварцем?Молчу, молчу невинно…
С 1 января 1908 года — министр народного просвещения. Выступал за деполитизацию средней и высшей школы, против создания в них молодёжных организаций как революционной и либеральной, так и монархической направленности. Считал, что университетский диплом не должен давать особых прав для занятия должностей на государственной службе, так как задачей высших учебных заведений, по его мнению, должна была стать подготовка учёных, а не облегчение карьеры для выпускников. Был сторонником строгого соблюдения действовавших ограничительных законов, в том числе касавшихся возможности получения женщинами высшего образования, «процентной нормы» для лиц иудейского вероисповедования и др. В связи с этим не был популярен среди общественности, с чем соглашался и сам в частном письме:
Ужасное это министерство. И всё делается для того, чтобы поскорее и решительнее меня столкнуть. Пресса, Дума, университеты — все против. Я, однако, не унываю. Будь что будет, а кое-что я всё-таки проведу.Стремление А. Н. Шварца защитить свою самостоятельность в качестве министра привели к разногласиям с П. А. Столыпиным. 25 сентября 1910 он был уволен в отставку с производством в чин действительного тайного советника и оставлением членом Государственного совета, где входил во внепартийную группу.
[править]Труды
Речь Гиперида за Евксениппа. М., 1875.
О государстве Афинском. Сочинение неизвестного автора V в. до Р. Х. М., 1891.
Новые отрывки речей Гиперида. М., 1892.
Гермес Пракситель на монете Анхиала. М., 1893.
XXII речь Лисия и ее новое толкование // «Филологическое обозрение». 1894. Т. 6. № 1.
К вопросу о времени написания «Политики» Аристотеля // Там же. 1895. Т. 8. № 2.
Из наблюдений над «Политикой» Аристотеля // Сборник статей в честь Ф. Е. Корша. М., 1896.
Моя переписка со Столыпиным. Мои воспоминания о Государе. М., 1994.

Сергей Александрович (Романов), великий князь
1857 — 1905
Сергей Александрович (1857–1905), великий князь, сын Александра II, брат Александра III, дядя Николая II. В 1891 – 1904 гг. – московский генерал-губернатор, с 1896 также командующий Московским военным округом. С 1881 г. – председатель Исторического музея; организатор (1882) и председатель Православного Палестинского общества; член Императорского Московского археологического общества (ИМАО). Сергей Александрович был также председателем Московского художественного общества, при котором состояло Училище живописи, ваяния и зодчества. С 1898 г. до дня своей гибели – председатель Комитета по устройству Музея изящных искусств. Убит террористом 4 февраля 1905 г.
Цветаев познакомился с великим князем через А.Д.Мейна в начале 1890-х гг. и 9 марта 1894 г. делал в ИМАО доклад о принадлежавших Сергею Александровичу древнегреческих статуэтках. Ему удалось заинтересовать великого князя скромным факультетским Музеем изящных искусств и древностей. 24 апреля 1894 г. Цветаев уже мог упомянуть с трибуны Съезда художников о предстоящем визите великого князя в Музей; 31 мая был принят им по делу; а 12 июня 1894 г. сообщал В.И.Модестову: «7 июня посетил юный универ[ситетский] Музей Великий Князь. &lt;...&gt; Теперь мы возлагаем упование на особое содействие его в вопросе о постройке отдельного здания для Музея» (НИОР РГБ, ф. 324, оп. 2, ед. хр. 4, л. 293об.). В середине 1890-х гг. великий князь подарил Музею несколько античных терракот из своего собрания. Весной 1898 г. вместе с братом, великим князем Павлом Александровичем, пожертвовал средства на сооружение зала в память супруги Павла Александровича, великой княгини Александры Георгиевны Греческой (1870–1891), посвященного скульптуре Парфенона. Покровительство со стороны члена царской семьи во многом предопределило общественный резонанс цветаевского начинания, выдвинуло его за рамки внутриуниверситетского и даже после гибели великого князя оставалось одним из решающих моментов в судьбе Музея на весь период его строительства.

Ю́рий Степа́нович Неча́ев-Мальцо́в
(11 (23) октября 1834 — 1913) — русский меценат, фабрикант, дипломат, владелец стекольных заводов, почётный гражданин города Владимира (1901), почётный член Московского археологического общества, почётный член Императорской Академии художеств (1902). Гражданский чин — тайный советник.
В имении Ю. С. Нечаева-Мальцова в селе Полибино Данковского района Липецкой области до революции находился первый в России музей Куликовской битвы. В усадьбе Полибино у Ю.С.Нечаев-Мальцова гостили и творили Л.Н.Толстой, И.Е. Репин, И.К.Айвазовский, К.А.Коровин, В.Д.Поленов, В.В.Васнецов, И.В.Цветаев, Н.Л.Бенуа, А.Н.Бенуа, Ольга Книппер-Чехова, Анна Ахматова.
До настоящего времени в Полибино сохранилась стальная ажурная сетчатая башня удивительной красоты, выполненная по проекту выдающегося инженера В. Г. Шухова. Куплена Ю. С. Нечаевым-Мальцовым на Нижегородской промышленной выставке в 1896 года. Это первое в мире сооружение гиперболоидной конструкции.
По завещанию бездетного Ю. С. Нечаева его состояние в 1914 перешло к его дальнему родственнику — графу П. Н. Игнатьеву. В 1918 предприятия были национализированы.
Вклад Ю. С. Нечаева-Мальцова в музей был колоссален: мраморная и гранитная облицовка, беломраморная колоннада главного фасада, портик, украшенный фризами, работами академика Гуго Залемана.
На средства Нечаева-Мальцова из Италии были выписаны искусные каменотёсы; он оплатил оформление центральной парадной лестницы разноцветными породами венгерского мрамора — серого, желтого, розового, красного, зеленого и «Белого зала», украшенного 36 колоннадами, — голубым фризом с золотым орнаментом и изящной медной дверью. И это не считая первого его пожертвования — двадцатиметрового фриза — копии мозаичных панно собора Святого Марка в Венеции. 300 рабочих, нанятых Нечаевым-Мальцовым, добывали на Урале белый мрамор особой морозоустойчивости; когда же выяснилось, что десятиметровые колонны для портика сделать в России невозможно, Юрий Степанович заказал их в Норвегии, зафрахтовал пароход для их доставки морем и баржи для сплава по рекам до самой Москвы. На фасаде здания музея установлена мемориальная доска с барельефом Ю. С. Нечаева-Мальцова.

Значительна роль Цветаева в формировании облика Музея. Он рассматривал его не только в градостроительном смысле, в качестве здания, имеющего общественно-культурное назначение, располагающегося на территории вблизи Кремля и напротив храма Христа Спасителя, но и как учебный объект по истории архитектуры. Желая избежать распространенного в то время в архитектурной практике эклектического соединения стилей, Цветаев, составляя условия для участников архитектурного конкурса, особенно подчеркнул, что проект должен быть выполнен или в формах античной архитектуры, или в стиле эпохи Возрождения.
Около двух лет шла усиленная борьба за место на «отдыхающем пустыре» бывшего Колымажного двора, где когда-то находились конюшни, сараи для царских экипажей, потом плац для верховой езды, а затем пересыльная тюрьма — предшественница Бутырской.
В центре Москвы это был последний участок незанятой земли.
Здесь хотели построить промышленное училище с химическими и мысловаренными лабораториями.

Родился в купеческой ( позже перешедшего в сословие потомственных почётных граждан) семье. Во время обучения в гимназии посещал курсы в МУЖВЗ, в 1875—1877 работал чертёжникому В. О. Шервуда на постройке Исторического музея, в 1877—1882 окончил петербургскую Академию художеств, затем два года стажировался в Европе, работал у Шарля Гарнье. В 1888 открыл собственную практику в Москве. Первая крупная постройка Клейна, принёсшая ему славу — дом В. А. Морозовой на Воздвиженке, 14, — ввела его в круг старообрядческого купечества —Морозовых, Коншиных, Шелапутиных, Прохоровых.
Количество его произведений сопоставимо с результатом работы самого плодовитого московского мастера того времени — Ф. О. Шехтеля. Вместе с тем по масштабу своего дарования Клейн заметно уступал своим современникам — Кекушеву, Фомину, Бондаренко, Иванову-Шицу и, конечно, самому Шехтелю. — М. В. Нащокина
Почти двадцать лет своей жизни (1896—1912) Клейн посвятил строительству Музея изящных искусств имени Александра III. Проведенный в 1896 публичный конкурс был выигранП. С. Бойцовым, архитектором-самоучкой без разрешения на право производства работ, который не мог быть допущен к строительству такого масштаба (и, вероятно, не собирался посвятить многие года такому длительному проекту). В итоге, правление МГУ — организатор постройки — пригласил Клейна возглавить проект, организовав ему длительное турне в европейские музеи,Египет и Грецию. Клейн использовал общий градостроительный план и внутреннюю планировку Бойцова, но подробная архитектурная разработка фасадов в стиле неогрек и интерьеров — безусловно, авторская работа Клейна и его команды. В неё входили такие мастера и ученики Клейна, как В. Г. Шухов, И. И. Рерберг, Г. Б. Бархин, А. Д. Чичагов, И. И. Нивинский,А. Я. Головин, П. А. Заруцкий и др. Через школу фирмы Клейна прошли десятки молодых архитекторов, инженеров и художников. Например, фасад и интерьеры знаменитого чайного магазина Перлова на Мясницкой, выстроенного фирмой Клейна, фактически проектировал К. К. Гиппиус.
Клейн — возможно, самый плодовитый мастер промышленной архитектуры своего времени, совмещал руководство постройкой музея с множеством частных проектов. Среди его постоянных клиентов крупнейшие московские промышленников — семья Жиро, Ю. П. Гужон, А. О. Гюбнер. Среди построек Клейна — фабрика «Красная Роза» на улице Тимура Фрунзе и первые корпуса авиазавода в Филях (нынешний ГКНПЦ имени Хруничева).
Работы Клейна во многом определили облик южной части Китай-города — он построил Средние торговые ряды на Красной площади, банковские здания на Варварке, 7 и Ильинке, 12 и 14.Псевдорусские особняки работы Клейна сохранились в Огородной слободе, 6 и на Шаболовке, 26. Там же, на Шаболовке, 33 — дворянская богадельня имени Ю. С. Нечаева-Мальцова, а наМалой Пироговской улице, 20 — Институт злокачественных опухолей имени Морозовых (первый в Москве раковый хоспис, ныне старое здание МНИОИ имени Герцена). По заказу благотворительного фонда П. Г. Шелапутина Клейн выстрои школы на Ленинском проспекте, 15, в переулке Хользунова, 14-18 и др. В 1906—1911 завершил строительство Московской хоральной синагоги по проекту умершего С. С. Эйбушица. В Серпухове Клейн выстроил здание городской думы, особняк Мараевой (ныне Серпуховский историко-художественный музей и Храм Спаса Нерукотворного Образа.
Клейн остался в революционной России и был достаточно востребован новыми властями, но не дожил до строительного подъёма середины 1920-х гг. С 1918 и до самой смерти он работал штатным архитектором Пушкинского музея, служил в правлениях Казанской и Северной железных дорог, возглавлял кафедру МВТУ. Выполнил много проектов, оставшихся не реализованными. Последние четыре месяца жизни руководил проектным бюро Наркомпроса. Похоронен наВведенском кладбище.

главный фасад Музея украшает колоннада, в увеличенном масштабе воспроизводящая пропорции колоннады восточного портика Эрехтейона, храма, находящегося на афинском Акрополе (построен в 421—406 гг. до н.э.). Рисунок капителей этих колонн в точности повторяет древний образец.
В основу главного фасада был положен ионический ордер восточного фасада Эрехтейона — храма на Акрополе в Афинах.

Историческая, академическая живопись, к которой многие в это время относились неодобрительно, сочеталась бы в музее с живописью бытовой, и совместная работа могла бы сплотить разных художников.
В убранстве интерьеров должны были применяться элементы разных исторических эпох сообразно представленным экспонатам. Стремясь к научной точности и в деталях, Цветаев постоянно обеспечивал архитектора новейшей специальной литературой по наиболее характерным, образцовым для своих эпох архитектурным памятникам, которые предполагалось использовать в качестве ориентиров или прообразов при проектировании фасада и интерьеров.
Все в музее было призвано создавать впечатление той эпохи, к которой относились экспонаты, размещенные в соответствующих залах, максимально воссоздавая «историческую среду».
В. Д. Поленов. Портрет работы И. Репина (1877)
Заботы о росписи залов сблизили Цветаева с П.В.Жуковским, который считал университетского профессора «художником в душе»,
...с А.И.Алексеевым, долго работавшим в Италии и выполнившим для музея панно и медальоны,
...с художниками С.Н.Южаниным, К.П.Степановым, И.И.Нивинским, который в 1906-1913 гг. руководил росписью и окраской интерьеров.
И.К.Айвазовский, который, как полагали, примет участие в росписи зала древнегреческого искусства, в 1900 г. умер.
А двумя годами позже скончался Г.И.Семирамидский, принявший заказ музея на роспись Римского зала.
Автопортрет. 1873

Сложная организация движения по трем уровням пола позволила с удивительной точностью передать свободную живописность ансамбля Афинского Акрополя.

Точность выбора архитектурного прототипа позволила объединить в экспозиции зала образцы классического искусства немецкого средневековья с произведениями прославленных итальянских скульпторов эпохи Возрождения.

Фёдор О́сипович (Франц-Альберт) Ше́хтель (26 июля [7 августа] 1859,[сн 1] Санкт-Петербург[1][2][3][4][5][сн 2] — 7 июля[2][6][7][сн 3] 1926, Москва) — российский архитектор, живописец, график,сценограф. Один из наиболее ярких представителей стиля модерн в русском и европейском зодчестве, принадлежит к числу крупнейших зодчих рубежа XIX—XX столетий.[8] Кавалер орденовСв. Анны и Св. Станислава.
анний период творчества (1880-е — начало 1890-х годов)
Отличительной чертой периода 1880-х — начала 1890-х годов в творческой жизни Ф. О. Шехтеля является многообразие направлений его деятельности. Архитектурная практика в эти годы была не единственным его занятием.[35][36][26] Второй наряду с архитектурой основной областью применения творческих сил молодого Шехтеля являлось создание декораций и костюмов для театральных постановок и народных гуляний, а также проектирование временных сооружений для городских парков. Третья область деятельности Шехтеля в это время — работа в качестве художника-оформителя, виньетиста и рисовальщика.[35][37]
По мнению Е. И. Кириченко, 1882—1883 годы стали поворотным рубежом в биографии Шехтеля-архитектора: с этого времени он приступил к самостоятельной архитектурной практике, начал подписывать проекты собственным именем и лично наблюдать за их реализацией. В данный период стал формироваться собственный творческий метод Шехтеля, определились его художественные интересы, сложился круг основных заказчиков.[38]
Дом А. А. Локалова Часовня при Соборе Святых Петра и Павла
Преобладающее место в раннем архитектурном творчестве Шехтеля занимало проектирование частных домов и загородных усадеб.[39] Многие стилевые и пространственно-планировочные находки тех лет были позднее использованы архитектором при проектировании городских особняков.[40] Большинство ранних архитектурных проектов осуществлены Шехтелем за пределами Москвы, что было связано с отсутствием у него диплома о законченном профессиональном образовании.[32][41] Вероятно, по рекомендации А. С. Каминского, который с конца 1850-х годов осуществлял проектирование пристанционных сооружений различных железных дорог, Шехтель был приглашён для обновления усадеб семьи железнодорожных магнатов Дервизов в Рязанской губернии — в Сохе, Старожилове, Кирицах и Дягилеве. Крупные архитектурные ансамбли усадеб «Соха» и «Кирицы» с парками и многочисленными постройками были возведены по проектам Ф. Шехтеля фактически заново.[42] Ко второй крупной группе заказов тех лет относятся проекты выполненные для представителей династии Морозовых, знакомству с которыми Шехтель также, вероятно, обязан А. С. Каминскому.[43] ДляС. Т. Морозова на реке Киржач была сооружена деревянная дача в русском стиле, а по заказу главы торгового дома «Викула Морозов и сыновья» В. Е. Морозова была радикально перестроена усадьба в подмосковном Одинцове-Архангельском. В конце 1880-х — начале 1890-х годов по проектам Шехтеля были осуществлены также две усадебных постройки в селе Великом Ярославской губернии — дом А. А. Локалова и П. Д. Иродова, деревянный загородный дом В. А. Шилова в Пруссах Московской губернии, усадьба князя Л. С. Голицына в Судаке и винные склады в имении Г. К. Ушкова в Форосе.[44][45][46][47] Построенный в тот период первый из собственных домов Шехтеля на Петербургском шоссе, 20, тоже находился за официальной городской чертой, а по композиции и характеру планировки представлял собой небольшую загородную усадьбу.[41] В пределах Москвы в эти годы по проектам Шехтеля были сооружены два небольших деловых здания — торговые дома С. В. Пенского и А. А. Левенсона, дом и службы купца А. В. Степанова на Долгоруковской улице, новый корпус во владении С. П. фон Дервиза на Садовой-Черногрязской улице, постройки во владении М. С. Кузнецова на Первой Мещанской улице, осуществлён ряд других работ.[48][41]
К. В. Терский
Существенное место в начале творческого пути Ф. О. Шехтеля занимало также проектирование церковных построек.[35] Так, в 1887 году Шехтель по просьбе дяди А. П. Чехова выполнил проект часовни при Михайловской церкви в Таганроге, в следующем году оформил интерьер усыпальницы Лялиных в Даниловом монастыре, возвёл часовню-памятник Т. С. Морозову на Рогожском кладбище. В начале 1890-х годов по проектам Шехтеля была установлена железная сень над фамильным участком Морозовых на Рогожском кладбище, а также возведена часовня со сторожкой при Соборе Святых Петра и Павла.[48][49][50]
Обучению и развитию профессионального мастерства начинающего архитектора способствовало продолжение работы с А. С. Каминским, а также сотрудничество с ещё двумя крупными московскими зодчими того времени — К. В. Терским и Д. Н. Чичаговым.[10] Вместе с Каминским, Терским и Чичаговым в 1884—1887 годах Шехтель участвовал в застройке обширного владения Глебовых-Стрешневых на углу Большой Никитской улицы с Малым Кисловским переулком. По проекту К. В. Терского на участке было построено здание театра Георга Парадиза (ныне театр им. Вл. Маяковского), лицевой фасад которого был выполнен по чертежам Шехтеля.[51][32] Работая помощником К. В. Терского в 1884—1886 годах, Шехтель принял также участие в подготовке проекта здания Московской городской думы. В письме А. П. Чехову Шехтель восторженно писал:
Ура!!! из московских новостей, конечно, самая главная та, что наш проект думы принят. Ура!!![25]
Проект Терского получил на проведённом городской думой конкурсе первую премию, однако при начале строительства предпочтение было отдано проекту Д. Н. Чичагова.[25]
М. В. Лентовский Обложка альбома «Весна-Красна» (1883), оформленного Шехтелем
Параллельно архитектурному проектированию активно развивалась деятельность Шехтеля в качестве театрального художника. В 1882 году он поступил на службу к известному антрепренёру М. В. Лентовскому, который в своё время начинал театральную карьеру в Саратове в летнем театре Ф. О. Шехтеля (дяди архитектора).[35] Первой работой Шехтеля с Лентовским стало участие во Всероссийской художественно-промышленной выставке на Ходынском поле, в ходе подготовки которой он занимался оформлением различных киосков и отдельных выставочных павильонов.[52][32] В том же году Шехтель приспособил для театра Лентовского «Скоморох» здание бывшего цирка Гинне на Воздвиженке, выполнил для Нового театра декорации и костюмы к спектаклю «Полёт на Луну».[52] В мае 1883 года он выступил оформителем поставленного Лентовским в рамках коронационных торжеств аллегорического шествия «Весна-Красна» — Шехтелем были придуманы сказочные персонажи, костюмы и бутафория. Шествие имело большой успех, и в том же году Лентовский издал эскизы к шествию в виде отдельного альбома, обложка которого была оформлена также Шехтелем.[32][сн 6] Работа Ф. О. Шехтеля в качестве оформителя шествия и альбома «Весна-Красна» стала первой крупной удачей начинающего художника.[53] А. П. Чехов в иронической манере отозвался на успех друга в журнале «Осколки московской жизни»:
Про Лентовского можно целую книгу написать. Это замечательный человек. Когда он умрёт, ему непременно монумент поставят. &lt;…&gt; На днях вышел его альбом &quot;Весна-Красна&quot;. &lt;…&gt; Альбом со всех сторон русский, но дело, надо полагать, не обошлось без вмешательства западных держав. Великолепная виньетка и таковые же рисунки подписаны неким Ф. Шехтель. Кто сей? Знаю я всех московских художников, но про Шехтеля не слыхал… Держу пари на 5 рублей (кредитными бумажками), что он иностранец. Во всяком случае, хвалю.[22]
В том же году Шехтель работал для Лентовского над строительством открытого «Фантастического театра» в парке «Эрмитаж» и над декорированием Московского Манежа для проведения святочных гуляний «Иван-царевич», выполнил декорации и костюмы к постановкам «Лесной бродяга» и «Уриэль Акоста». В период 1884—1887 годов Шехтель построил для М. В. Лентовского театрально-увеселительный ансамбль «Кинь-Грусть» в парке Ливадия в Санкт-Петербурге, новый открытый театр «Антей» на 1700 мест в саду «Эрмитаж», выполнил проект театра «Скоморох» на Сретенке, оформил спектакли «Чёрт на Земле», «Путешествие в Африку», «Золотые яблоки или 43 качества заколдованной принцессы», «Курочка — золотые яички», «Мальчик-с-пальчик, или Людоед Лу-Лу» и ряд других.[52] Помимо сотрудничества с М. В. Лентовским, Ф. О. Шехтель выполнял в описываемый период также декорации и костюмы по заказам главного сценографа Большого театра К. Ф. Вальца, включая декорации к постановке «Волшебной флейты» Моцарта.[35][54] Относительная малоизвестность театральных работ Ф. О. Шехтеля объясняется, вероятно,[35] воспоминаниями театрального деятеля и режиссёра, племянника Шехтеля Н. А. Попова:
Ф. О. очень легко относился к своим театральным работам, ни с какой стороны не ценил своих эскизов и раздавал их по мастерским, не заботился об их сохранении. И большая часть исчезла бесследно.&lt;…&gt; Шехтель работал полушутя между чертёжным столом и бутылкой шампанского, работал как добродушный гуляка, разбрасывая кругом блески своей фантазии.[30] Н. Е. Шехтель (Жегина)
Третей областью применения творческого дарования Шехтеля являлось занятие книжно-журнальной графикой, дизайном театральных афиш, торжественных адресов и меню. Вместе с Николаем и Антоном Чеховыми Франц Шехтель сотрудничал в ряде московских газет, в юмористических журналах «Будильник» и «Сверчок», в последнем Шехтель работал в качестве штатного художника.[32][52] Свои работы Ф. О. Шехтель обычно подписывал псевдонимами — «Ф. Ш.» или «Финь-Шампань».[55] По эскизам Франца Осиповича был оформлен сборник Чехова «Пёстрые рассказы», обложка которого, по воспоминаниям художника В. А. Симова, очень нравилась Антону Павловичу,[56] обложка «Записок охотника» И. С. Тургенева и ряд других изданий. По мнению Е. И. Кириченко, эта сторона творческой деятельности Шехтеля «имеет не только историческое, но и самостоятельное художественное значение».[55]
В 1880-х — начале 1890-х годов началась также преподавательская и общественная деятельность Шехтеля: в 1886 году он стал преподавателем основанных архитектором А. О. Гунстом «Классов изящных искусств»; в 1892 году был назначен почётным старшиной Московского Совета детских приютов; в том же году по просьбе А. П. Чехова участвовал в сборе средств в помощь пострадавшим от неурожая в Поволжье.[48]
В 1880-е годы произошли изменения в личной жизни Шехтеля. В 1886 году он вместе с матерью переехал в дорогую квартиру на Тверской улице (№ 28) и устроил в арендованных дворовых строениях этого владения собственную мастерскую.[40] 15 июля 1887 года Франц Осипович женился на Наталье Тимофеевне Жегиной — дочери его двоюродной сестры Екатерины Францевны и бывшего попечителя Т. Е. Жегина. В это же лето Шехтель был причислен в Московское Второй гильдии купечество. В апреле 1888 года у Шехтелей родилась дочь Екатерина, а в июле следующего года — сын Борис. В 1889 году Шехтели перехали в уже упомянутый дом на Петербургском шоссе.[48]
[править]1890-е годы: готика и русский стиль
В 1892 году истёк строк аренды М. В. Лентовским сада «Эрмитаж», в связи с чем прекратилось и сотрудничество с ним Ф. О. Шехтеля. С 1893 года творчество Шехтеля практически целиком было посвящено архитектуре.[54] Стилевое разнообразие, характерное для архитектурного творчества Шехтеля предыдущих лет, сменилось в 1890-х годах доминированием проектов в стиле готики и русском стиле.[57][58]
Павильон на Театральной площади
Подавляющая часть работ зодчего 1890-х годов в русском стиле представляла собой временные деревянные сооружения и до настоящего времени не сохранилась. Среди этой группы сооружений выделяется комплекс выполненных для Москвы и Нижнего Новгорода работ в рамках коронационных торжеств 1896 года. Для московских торжеств по проекту архитектора был построен царский павильон на станции Одинцово, оформлена площадь Тверской заставы, павильон города на Триумфальной площади.[59] Для Нижнего Новгорода, где проводилась приуроченная к коронации Всероссийская художественно-промышленная выставка, были отделаны интерьеры Главного дома Нижегородской ярмарки, сооружены въездная башня, арка-корабль, царская пристань, витрины многочисленных мануфактур, ряд других построек.[60][61]
Исключениями из массы временных сооружений в «русском» стиле являются нереализованный проект Народного дома и церковные постройки тех лет. Составленный в 1897 году по просьбе А. П. Чехова проект Народного дома предусматривал строительстсво эллипсовидного в плане здания, включавшего в себя театр, библиотеку, читальню, аудитории для занятий, лекторий, магазины и чайные. Фасад дома был запроектирован Шехтелем в формах, в общих чертах воссоздававших образцы ярославско-ростовского зодчества второй половины XVII века.[62][63][64] Архитектурно-планировочные приёмы, использованные зодчим при проектировании Народного дома, получили в том же году развитие в проектах типовых деревянных народных театров, работая над которыми архитектор стремился найти архитектурный образ театрального здания нового типа — компактного и вместительного, рассчитанного на однородную публику.[65]
Церковные проекты Шехтеля 1894—1898 годов объединяет обращение к византийской архитектурной традиции, а также использование в интерьерах храмов мотивов росписей Владимирского собора вКиеве.[66] Список основных церковных работ этих лет включает в себя убранство церкви Иоанна Предтечи на Пятницкой улице, отделку и иконостас церкви Пимена Великого в Новых Воротниках наСелезнёвской улице, живопись и отделку церкви Данилова монастыря, реализованные проекты церкви Спаса Всемилостивого в Иваново и трапезной церкви Рождественского монастыря в Москве.[67]Проект отделки интерьеров церкви Пимена Великого и проект Народного дома создавались зодчим практически одновременно, в обоих работах Шехтель обращался к национальной художественной традиции. Однако, в отличие от Народного дома, который был выполнен в традиционном стиле, росписи церкви Пимена Великого стали одним из первых произведений выполненных в России в стиле модерн.[68][69] По мнению Е. И. Кириченко, работа Шехтеля по отделке интерьера церкви Пимена Великого положила начало развитию в церковном искусстве романтического направления неорусского стиля.[70][71]
В отличие от русского стиля, проектируя в котором Шехтель мастерски интерпретировал образцы архитектуры прошлого, готические проекты зодчего стали оригинальным явлением, символом поиска новых средств художественной выразительности, преодоления историзма и стилизаторства.[72] При возведении построек в готическом стиле Шехтель, по мнению Е. И. Кириченко, выступил новатором, чьё главное открытие заключалось в применении при проектировании городских зданий принципов, сложившихся в архитектуре загородных домов и усадеб.[73]
Особняк З. Г. Морозовой (1893—1897) Интерьер особняка А. В. Морозова в Подсосенском переулке Собственный дом Шехтеля в Ермолаевском переулке
Поворотным моментом в творческой биографии Шехтеля стала постройка им в 1893 году в стиле «английской готики» особняка З. Г. Морозовой (С. Т. Морозова) наСпиридоновке.[74][75] В проекте особняка Шехтель отошёл от распространённой в то время фронтально-фасадной композиции городских построек, поставив здание посреди участка с отступом от красной линии улицы. Архитектор придал одинаковую художественную выразительность не только главному, но и всем другим фасадам здания.[76][77]Новаторство Шехтеля выразилось не только при построении пространственной композиции особняка, но и при проектировании планировки здания: все помещения организованы вокруг своеобразного «ядра» — парадной лестницы.[78] При проектировании особняка архитектор впервые применил характерный для его последующего творчества приём намеренного укрупнения отдельных декоративных деталей и увеличению высоты помещений, чем достигалась монументальность постройки.[79] Шехтель первым из архитекторов привлёк к оформлению интерьеров начинающего художника М. А. Врубеля, который оформил малую готическую гостиную особняка тремя панно «Утро», «Полдень» и «Вечер», выполнил скульптуру «Роберт и Бертрам» для парадной лестницы и сделал рисунок витража с изображением рыцаря на коне.[80][81]Новаторские приёмы, применённые зодчим при проектировании особняка Морозовой, позволяют некоторым искусствоведам и исследователям архитектуры прямо называть эту постройку Шехтеля шедевром и одним из лучших образцов городских усадеб.[82][33]
Помимо особняка З. Г. Морозовой в то время по проектам Шехтеля были сооружены «готический» особняк М. С. Кузнецова на Первой Мещанской улице, комплекс построек дачи И. В. Морозова в Петровском парке, собственный дом архитектора в Ермолаевском переулке, отделаны интерьеры особняков А. В. Морозова в Подсосенском переулке(также совместно с М. А. Врубелем) и А. П. Харитоненко на Софийской набережной.[83] В этих проектах зодчий постепенно отходит от стилевого прототипа — английской готики, упрощает архитектурную композицию, намеренно укрупняет детали и отказывается от излишнего декора. По мнению исследователя жизни и творчества Шехтеля Л. В. Сайгиной, «готические» постройки Шехтеля после особняка Морозовой являются отработкой стиля и принципов, найденных им при проектировании этого особняка.[80] По воспоминаниям помощника Шехтеля, архитектора и искусствоведа И. Е. Бондаренко, именно «готические» особняки принесли Францу Осиповичу известность, вызвали появление большого количества последователей и подражателей.[84]
Важным событием в творческой биографии зодчего стало получение им 26 января 1894 года Свидетельства Техническо-Строительного комитета МВД на право производить работы по гражданской строительной и дорожной частям. В качестве экзаменационной работы Шехтелем был представлен проект дома З. Г. Морозовой, объём графики которого составил более 700 листов.[80] Выданное Свидетельство особо подчёркивало, что оно «не может служить для означенного лица видом на жительство и не даёт ему право именовать себя Инженером или Архитектором». С этого времени право Шехтеля на составление самостоятельных проектов и ведение строительства было подтверждено официально, свои проекты Франц Осипович стал подписывать как «техник архитектуры», а основным местом его архитектурных работ стала Москва.[84]
В январе 1895 года Ф. О. Шехтель был принят в Московское архитектурное общество (МАО), членом которого он оставался более 30 лет. В мае того же года семью Шехтель постигла утрата — умер сын Борис.[85] В связи с этим событием Ф. О. Шехтель оформил участок на Ваганьковском кладбище и соорудил на нём семейное надгробие, где позднее были похоронены многие члены семьи Шехтелей, включая самого архитектора.[86] Вероятно, со смертью сына связана также продажа в июне 1895 года дома на Петроградском шоссе и переезд семьи в дом № 28 на Тверской улице, где Франц Осипович жил с матерью до женитьбы и во дворе которого находилась мастерская зодчего.[87][88] В 1896 году Шехтели переезжают во вновь построенный в готическом стиле дом в Ермолаевском переулке, новоселье в котором было приурочено к 10-летию женитьбы архитектора.[80] С этого же года начинается преподавательская деятельность Франца Осиповича в Строгановском училище, штатным преподавателем которого он был утверждён с 1898 года.[86]
[править]1890-е годы: модерн
Перелом от готики к модерну произошёл в 1900 году. Весной Шехтель выполнил проект здания типографии А. А. Левенсона в Трёхпрудном переулке, выдержанный в формах любимой им готики, но уже в конце года, когда завершалась постройка этого сооружения, он создал внутреннюю лестницу в совершенно иной манере. Что же произошло в творческой биографии мастера в процессе перестройки этого сооружения?
14 апреля 1900 года в Париже открылась Всемирная выставка, почти на целый год взбудоражившая художественную среду всей Европы. Шехтель был награждён за участие в ней серебряной медалью.
Особняк Рябушинского
После постройки особняка Морозовой Шехтель становится популярным и востребованным архитектором и много строит. Ряд других зданий — таких, как павильоны русского отдела на Международной выставке в Глазго (1901 г.) и композиционно-стилистически варьирующий их московский Ярославский вокзал (1902 г.), — решены в «неорусском» духе. В любом случае Шехтель весьма свободно трактует старинные прототипы, стилизуя их с учётом современных функций. Зачастую облик здания строится — как в известнейшей его постройке — особняке С. П. Рябушинского на Малой Никитской(1900 г.) — на причудливом контрасте геометричной тектоники и беспокойного декора, как бы живущего собственной ирреальной жизнью.
В 1901 году для получения звания академика Фёдор Осипович подал в Императорскую Академию художеств список своих построек, который к тому времени состоял из 45 крупных реализованных проектов. После создания архитектором ансамбля российских павильонов на Международной выставке в Глазго, Шехтель был удостоен почётного звания академика архитектуры.[87] Архитектурный образ павильонов (Центрального, Сельскохозяйственного, Лесной промышленности и Горного дела) был решён архитектором в зависимости от их тематики и назначения. Архитектору удалось создать живописную композицию свободно стоящих строений с выразительными архитектурными деталями и изысканной цветовой гаммой. Шехтель считал ансамбль на Международной выставке в Глазго своим лучшим произведением:
Эти постройки, в которых я старался придать русскому стилю суровость и стройность северных построек, мне милы более моих других произведений. Для меня это мой девиз.[89]
Служил преподавателем в Училище изящных искусств А. О. Гунста.
Он участник выставки «Архитектуры и художественной промышленности Нового стиля» в Москве (1902—1903 гг.).
Особняк Е. И. Шаронова, Таганрог
Среди других его значительных работ — особняк А. И. Дерожинской в Кропоткинском переулке, 13 (1901), дом «Московского общества страхования от огня» и гостиница «Боярский двор» на Старой площади (1901), перестройка Художественного театра (1902 г.) (собственно, именно благодаря Шехтелю он обрёл свой «фирменный» дизайн), банк «Товарищества мануфактур» П. М. Рябушинского на Биржевой площади (1903—1904), Доходный дом Строгановского художественно-промышленного училища (1904—1906 гг.), типография П. П. Рябушинского «Утро России» в Большом Путинковском переулке (1907—1909 гг.), торговый дом Купеческого общества в М. Черкасском переулке (1909 г.), кинотеатр «Художественный» на Арбатской площади (1912 г.). В последних трёх случаях артистический изыск уступил место так называемому «рациональному модерну» — с более скупым декором и строгой пластикой стен. Данью памяти А. П. Чехова стали выстроенные по проекту Шехтеля библиотека и музей писателя в городе Таганроге (1914 г.).
Среди нестоличных проектов архитектора можно отметить старообрядческую Белокриницкую церковь Троицы со сторожкой в Балаково Самарской губернии, построенную по заказу купцов братьев Мальцевых. Эта церковь — прекрасный образец национально-романтического варианта модерна — неорусского стиля. Шехтель получил право постройки этой церкви, победив в 1909 году в конкурсеМосковского архитектурного общества, в котором, кстати, участвовали и будущие лидеры советской архитектуры, студенты Института гражданских инженеров Виктор и Александр Веснины (они получили за свой проект третью премию). Зодчий предложил Анисиму Мальцеву проект храма на 1200 молящихся с просвирней и оградой. Идея была одобрена, и всего через два года на высоком берегу реки Балаковки в завершении Амбарной площади поднялось фантастическое сооружение из бетона и камня. Журнал «Зодчий» за 1911 год поместил заметку о строительстве церкви Шехтеля в селе Балаково.
Возведённая в Иваново-Вознесенске великолепная Спасская церковь в византийском стиле была выстроена на средства фабриканта А. И. Гарелина, наблюдение за строительством проводил архитектор П. Г. Беген. В 1900 году храм заложили, а освятили постройку 30 октября 1903 года. В оформлении фасадов церкви Ф. О. Шехтель использовал византийские тройные арочные окна, разделённые полуколоннами. Храм завершался пятью шлемовидными куполами на гранёных барабанах. Стены украшали мозаичные орнаменты.
[править]1910-е годы: неоклассицизм и неорусский стиль
В конце 1900-х — начале 1910-х годов в творчестве архитектора появляются рационалистические черты и ретроспективистские тенденции, большая однотипность и простота используемых образов. В качестве примеров переосмысления классического наследия в творчестве Шехтеля в этот период можно назвать собственный дом архитектора на Большой Садовой улице (1909), выставочное здание в Камергерском переулке (1914—1915) и библиотеку-музей А. П. Чехова вТаганроге (1910).[90]
Шехтель являлся одним из основателей Московского литературно-художественного кружка (1899 г.); с 1901 года член, а с 1906 по 1922 гг. был бессменным председателем Московского архитектурного общества (МАО), участник всех состоявшихся в России с 1892 по 1912 гг. архитектурных съездов. С 1908 г. состоял членом комитета по устройству международных конгрессов архитекторов. Почётный член Общества британских архитекторов, архитектурных обществРима, Вены, Глазго, Мюнхена, Берлина, Парижа.
В 1915 году Франц-Альберт Шехтель перешёл из католичества в православие и принял новое имя — Фёдор, с которым и вошёл в историю русской архитектуры. Крещение Шехтеля состоялось в православной церкви Святого Ермолая на Козьем болоте (не сохранилась, стояла на месте сквера между домами № 6 и 8 на Большой Садовой улице[91]). В это же время сын Ф. О. Шехтеля Лев взял фамилию матери — Жегин.[92]
[править]Советский период жизни архитектора
К 1917 году работы для архитекторов в Москве практически не осталось.[93][94] Фёдор Осипович, который оказался в это время единственным кормильцем семьи, сосредоточился на разработке платных лекций, которые читал в помещениях Московского архитектурного общества и других аудиториях. Летом того же года Шехтелю удалось найти покупателя на свой особняк на Большой Садовой, после чего семья поселилась в небольшом арендованном доме на Первой Брестской улице, 59. Архитектор рассматривал варианты переезда из Москвы, просил М. П. Чехову подыскать ему жильё в Крыму, однако уехать Шехтелю не удалось, о чём он позднее сожалел. Уже осенью Шехтелю вновь пришлось решать вопрос с жилищем: дом на Первой Брестской был реквизирован и Фёдор Осипович вместе с женой и старшей дочерью Катей[95] был вынужден переехать на квартиру дочери Веры и зятя Г. Д. Гиршенберга (Малая Дмитровка, 25, кв. 22). Часть обширной коллекции и библиотеки Шехтеля была перевезена в помещения МАО, а некоторая мебель была продана за полцены для покрытия семейных расходов.[96]
Памятник А. Н. Островскому
В 1918 году Шехтель возобновил преподавательскую деятельность: получив должность профессора во ВХУТЕМАСе, подготовил ряд лекций по истории искусства, включая «Микеланджело и Рафаэль» и «Сказку о трёх сёстрах: Архитектуре, Скульптуре, Живописи и их взаимоотношении в эволюции искусства», преподавал композицию в старших классах.[97] Параллельно зодчий занимался перестройкой касс, магазина, оркестровой ямы и другими ремонтными работами в здании МХТ.[98] В том же году он получил приглашение принять участие в крупном для того времени проекте «Иртур» (Ирригация Туркестана), который предусматривал расширение уже существовавшей сети орошения, проектирование общественных и жилых зданий. Шехтель активно занимался проектом вплоть до начала 1920 года, когда «Иртур» был ликвидирован.[99][92] К периоду 1917—1920 годов относятся также проект Болшевского оптического завода по заказу Главстекла, проекты нескольких санаториев в Подмосковье и в Крыму.[100][101][102]
Проект памятника 26-ти бакинским комиссарам, 1923 г.
В конце 1920 года Ф. О. Шехтель возглавил вновь созданную Художественно-производственную комиссию Научно-технического отдела Высшего Совета народного хозяйства (ХПК НТО ВСНХ), основной задачей которой стала организация мероприятий по внедрению художественных решений в различных отраслях промышленности. В состав комиссии по предложению Шехтеля был включён ряд видных архитекторов, художников и преподавателей ВХУТЕМАСа. По инициативе Фёдора Осиповича комиссией был составлен словарь терминов по художественной промышленности; организовано проведение в Научно-техническом клубе цикла лекций по теме «Искусство в производство»; основан фонд даров комиссии, в который был передан ряд ценных художественных работ, включая графику самого Щехтеля. В проводимых ХПК конкурсах на составление эмблем профсоюзов, новых шрифтов и плакатов приняли участие многие известные художники.[103] По оценке Л. В. Сайгиной, деятельность возглавляемой Ф. О. Шехтелем Художественно-производственной комиссии оказала историческое влияние на формирование новых жанров революционного искусства — агитационного фарфора, графики и текстиля.[104]
После прекращения в январе 1922 года деятельности комиссии Ф. О. Шехтель некоторое время работал в Главкустпроме.[105] В том же году Фёдор Осипович возглавил выставочный комитет Общества друзей Музея им. Антона Павловича Чехова, в задачу которого входила организация выставки памяти писателя. Несмотря на то, что по экономическим причинам выставка не состоялась, Шехтель на протяжении ряда лет оставался членом Общества, участвовал в его заседаниях, работал над мемуарами об А. П. Чехове.[106][сн 7] В июне 1922 года на заседании МАО, посвящённом чествованию 15-летнего пребывания Шехтеля на посту Председателя Общества, Фёдор Осипович по его просьбе был освобождён от занимаемой должности.
В начале 1923 года Шехтель принял активное участие в подготовке к празднованию 100-летия со дня открытия Малого театра. Он был избран членом Юбилейной комиссии, вошёл в качестве представителя МАО в состав Комитета по перестройке здания театра, а также стал членом Комиссии по сооружению памятника А. Н. Островскому. Шехтелем были разработаны памятный знак Малого театра, праздничный жетон, виньетка для брошюры, программы, выполнен ряд других работ. Кроме того, архитектором было проведено обследование театрального здания, составлен проект его реконструкции и необходимые сметы, однако к работе по перестройке он привлечён не был. В рамках деятельности Комиссии по сооружению памятника Островскому, Шехтелем был составлен проект подземных сооружений и архитектурной части памятника.[107][93] Архитектурно-строительные работы по возведению постамента были выполнены уже после смерти Шехтеля в 1926—1929 годах архитектором И. П. Машковым.[108]
В том же году Фёдор Осипович участвовал в подготовке и проведении Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки. Шехтель являлся председателем жюри конкурса на художественный плакат, в результате проведения которого было найдено образное решение выставки.[109] По его проекту на территории выставки был сооружён Туркестанский павильон (совместно с художником В. Развадовским), ставший последней реализованной работой зодчего.[95][110] В 1923 году были также выполнены проекты памятника 26-ти бакинским комиссарам, крематория для Петрограда и ряд других.[100][111] Шехтелем было инициировано создание Музея МХАТ,[97] куда он передал свои чертежи проекта осуществлённой в 1902 году перестройки здания в Камергерском переулке. Кроме того, архитектором в том же году были заново выполнены проект фасада с надписью нового названия театра «МХАТ», серия эскизов для обновления его эмблемы, дизайна билетов и афиш, униформы служащих.[112]
Проект Мавзолея Ленина, 1924 г. Надгробие семьи Шехтель
Составленный Ф. О. Шехтелям в 1924 году в связи со смертью В. И. Ленина конкурсный проект Мавзолея имеет вид египетской пирамиды.[113] Проект не был осуществлён, однако Е. И. Кириченко отмечает сходство предложенного Шехтелем образного решения сооружения с реализованным проектом мавзолеяА. В. Щусева, который также взял за основу образцы пирамид древней Мексики.[114] С 1 декабря 1924 года Шехтель состоял в должности заведующего архитектурным подотделом при Государственном Днепровском строительстве — проектной организации ДнепроГЭСа. К марту следующего года зодчим был выполнен проект плотины электростанции, велась разработка вариантов плотинных башен, шлюзов, мостов, других сооружений и конструкций. В мае 1925 года Ф. О. Шехтель уволился из штата Днепростроя по состоянию здоровья, однако договорился о продолжении проектирования ГЭС по отдельным соглашениям. В октябре здоровье Фёдора Осиповича ухудшилось настолько, что он вынужден был провести полгода в постели, практически не работая и оставшись без средств к существованию.[115] Шехтель смог вернуться к выполнению чертежей по заданиям Государственного Днепровского строительства лишь в апреле 1926 года.[116] За неполный год сотрудничества с Днепростроем зодчий представил чертежи по 26 заданиям, среди которых были проект машинного здания ГЭС, моста через Днепр, ситуационный план города эксплуатационников с придуманным самим архитектором названием «Элетрополь», ряд других проектных решений.[117]
Назначенной Шехтелю весной 1926 года по ходатайству А. В. Луначарского персональной пенсии в 75 рублей на содержание семьи не хватало.[118] Тяжелобольной и нигде не работающий

Степану Алексеевичу Протопопову Москва обязана не только залом Музея Изящных Искусств, но и созданием существующей ныне Плехановской Академии. Степан Алексеевич был одним из основателей и почетным членом Московского общества распространения коммерческого образования. 15 марта 1901 г. он безвозмездно передал обществу земельный участок в Замоскворечье с большим фруктовым садом и особняком, пожертвовал обществу землю под постройку здания для этого училища, и пятьдесят тысяч рублей на сооружение здания бывших коммерческих курсов, позднее преобразованных в Московский коммерческий институт.
Великая княгиня Елизавета Фёдоровна (при рождении Елизавета Александра Луиза Алиса; в семье её звали Элла; официально в России — Елисаве́та Фео́доровна[1]; 1 ноября1864, Дармштадт — 18 июля 1918, Пермская губерния) — принцесса Гессен-Дармштадтская; в супружестве (за русским великим князем Сергеем Александровичем) великая княгиняцарствующего дома Романовых. Основательница Марфо-Мариинской обители в Москве. Почётный член Императорской Казанской духовной академии (звание Высочайше утверждено 6 июня 1913 года[2]).
Прославлена в лике святых Русской православной церкви в 1992 году.
ибель
Основная статья: Мученики Алапаевской шахты Ново-Тихвинский монастырь, где накануне гибели содержалась Елизавета Фёдоровна
Отказалась покинуть Россию после прихода к власти большевиков. Весной 1918 года она была заключена под стражу и выслана из Москвы в Пермь. В мае 1918 года её вместе с другими представителями дома Романовых перевезли в Екатеринбург и разместили в гостинице «Атамановские номера» (в настоящее время в здании расположено управление ФСБ и ГУВД по Свердловской области, современный адрес — перекрёсток улиц Ленина и Вайнера),[7] а затем, через два месяца, отправили в город Алапаевск. Не теряла присутствие духа, в письмах наставляла оставшихся сестёр, завещая им хранить любовь к Богу и ближним. Вместе с ней находилась сестра из Марфо-Мариинской обители Варвара Яковлева. В Алапаевске Елизавета Фёдоровна находилась в заточении в здании Напольной школы. До сих пор возле этой школы растёт яблоня, по преданию, посаженная Великой княгиней (12 путешествий по Среднему Уралу, 2008).
В ночь на 5 (18) июля 1918 года великая княгиня Елизавета Фёдоровна была убита большевиками: сброшена в шахту Новая Селимская в 18 км от Алапаевска.[8] Вместе с ней погибли:
великий князь Сергей Михайлович;
князь Иоанн Константинович;
князь Константин Константинович (младший);
князь Игорь Константинович;
князь Владимир Павлович Палей;
Фёдор Семёнович Ремез, управляющий делами великого князя Сергея Михайловича;
сестра Марфо-Мариинской обители Варвара (Яковлева).
Все они, кроме застреленного великого князя Сергея Михайловича, были сброшены в шахту живыми. Когда тела были извлечены из шахты, то было обнаружено, что некоторые жертвы жили и после падения, умирая от голода и ран. При этом рана князя Иоанна, упавшего на уступ шахты возле великой княгини Елизаветы Фёдоровны, была перевязана частью её апостольника. Окрестные крестьяне рассказывали, что несколько дней из шахты доносилось пение молитв.
Рака с мощами святой Елизаветы вцеркви Марии Магдалины
31 октября 1918 года Белая Армия заняла Алапаевск. Останки убитых извлекли из шахты, положили в гробы и поставили на отпевание в кладбищенской церкви города. Однако с наступлениемКрасной Армии тела несколько раз перевозили дальше на Восток. В апреле 1920 года в Пекине их встречал начальник Русской духовной миссии, архиепископ Иннокентий (Фигуровский). Оттуда два гроба — великой княгини Елизаветы и сестры Варвары — были перевезены в Шанхай и затем пароходом в Порт-Саид. Наконец гробы прибыли в Иерусалим. Погребение в январе 1921 под храмом равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании совершил Иерусалимский Патриарх Дамиан.[9]
Так было исполнено желание самой великой княгини Елизаветы быть похороненной на Святой земле, выраженное ею во время паломничества в 1888.
В 1992 Архиерейским собором Русской православной церкви великая княгиня Елизавета и сестра Варвара причислены к лику святых новомучеников Российских (ранее, в 1981, они были канонизированы Русской православной церковью за границей). В 2004—2005 мощи новомучениц находились в России, странах СНГ и Балтии, где им поклонились более 7 млн человек. По словам Патриарха Алексия II, «длинные очереди верующих к мощам святых новомучениц — это ещё один символ покаяния России за грехи лихолетья, возвращения страны на исконный исторический путь». Затем мощи были возвращены в Иерусалим.
Великой княгине посвящено несколько православных монастырей в Белоруссии, России, на Украине.
8 июня 2009 года Генеральная прокуратура России посмертно реабилитировала Елизавету Фёдоровну.[10]
[править]Библиография
Материалы к житию преподобномученицы великой княгини Елизаветы. Письма, дневники, воспоминания, документы. М., 1995. ГАРФ. Ф. 601. Оп.1. Л. 145—148 об.
Маерова В. Елизавета Фёдоровна: Биография. М.: Изд. «Захаров», 2001. ISBN 5-8159-0185-7
Максимова Л. Б. Елисавета Феодоровна // Православная энциклопедия. Том XVIII. — М. : Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2009 .— С. 389-399. — 752 с. — 39000 экз. —ISBN 978-5-89572-032-5
Миллер, Л. П. Святая мученица российская великая княгиня Елизавета Фёдоровна. М.: «Столица», 1994. ISBN 5-7055-1155-8
Кучмаева И. К. Жизнь и подвиг великой княгини Елизаветы Федоровны. М.: АНО ИЦ «Москвоведение», ОАО «Московские учебники», 2004. ISBN 5-7853-0376-0
Рычков А. В. 12 путешествий по Среднему Уралу. — Малыш и Карлсон, 2008. — 50 с. — 5000 экз. — ISBN 978-5-9900756-1-0
Рычков А. Святая Преподобномученица Елисавета Феодоровна. — Издательство «МиК», 2007.

2 августа 1898 года, дневник Цветаева: &quot;Кн.Юсупов приехав в августе в Москву, при первой же встрече со мною взял от имени княгини Зинаиды Николаевны зал стоимостью в 46 650 руб. Имя Юсуповское оправдано достойным образом.«
З.Н.Юсупова Портрет кисти В. А. Серова, 1900
Н.Б.Юсупов На портрете работы И. Б. Лампи
Князь Никола́й Бори́сович Юсу́пов (15 (26) октября 1750 — 15 июля 1831[1], Москва) — государственный деятель, дипломат (1783—1789), любитель искусства, известный коллекционери меценат, владелец усадьбы Архангельское.
Занимаемые официальные посты: главноуправляющий Оружейной палаты и Экспедиции кремлёвского строения, директор Императорских театров (1791—1796), директор Эрмитажа (1797), возглавлял дворцовые стекольные, фарфоровые и шпалерные заводы (c 1792), сенатор (с 1788), действительный тайный советник (1796), министр Департамента уделов (1800—1816), членГосударственного совета (с 1823).

Богатейшая коллекция древнеегипетского искусства, представленная в экспозиции этого зала, знакомит с этапами развития культуры Египта, начиная с додинастического периода (IV тысячелетие. до н.э.) вплоть до времени Нового Царства (XVII-XII вв. до н.э.). Архитектура зала воспроизводит характерные черты храмового зодчества II тысячелетия до н.э. Росписи потолка, выполненные художником И.И.Нивинским в 1912 году, представляют собой свободную вариацию на тему декоративного оформления заупокойных храмов и гробниц.
Игнатий Игнатьевич Нивинский (30 декабря 1880 (11 января 1881), Москва — 27 октября 1933, там же) — известный российский график, живописец и архитектор, выдающийся театральный художник.
Биография
Его отец, Игнатий Нивинский, был известным поставщиком мебели и других предметов обустройства интерьеров.
В 1898 году И. И. Нивинский блестяще окончил знаменитое Московское художественное училище им. Строганова — он и его друг, ставший мужем его сестры Веры, а впоследствии выдающимся художником Викентий Трофимов были удостоены золотой медали, дружно отказались делить её между собой и взамен выбрали поездку за границу за счёт училища для усовершенствования.
Нивинский преподавал в Строгановке с 1898 по 1905 год, затем в московском ВХУТЕМАСе-Вхутеине (1921—1930).
В 1921 году стал профессором. Среди его учеников по Вхутемасу был такой мастер композиции, как Александр Дейнека.
В начале 1910-х годов Нивинский много работал в области монументально-декоративной живописи: в частности, он оформлял Музей им. Александра III, а затем получил известность и как декоратор Бородинских торжеств — ему принадлежит оформление Царской ставки. Позже вернулся к монументальной живописи, разработав оформление интерьера Траурного залаМавзолея Ленина в символическом сочетании красного и чёрного цветов.
Несмотря на прекрасное чувство цвета, Нивинский тем не менее выбрал «черно-белую» профессию гравера и с 1912 года работал преимущественно как офортист. Был основателем и председателем Союза гравёров, созданного в 1918 году, позже стал членом объединения «Четыре искусства». Во многих гравюрах и офортах Нивинского можно проследить довольно сильное влияние Джованни Баттиста Пиранези.
В 20-е годы Нивинский создал серию офортов «ЗАГЭС». Отдельную линию в его творчестве представляют пейзажные офорты («Синие камни. Кисловодск», «Итальянская сюита», «Кони св. Марка», «Пейзаж»).
Костюм Рыбы к спектаклю «Голем»
Работал как театральный художник в декорационных мастерских Малого театра, в театрах им. Вахтангова и «Эрмитаж» (некоторые его работы сделаны совместно с племянницей, художником-декоратором В. В. Трофимовой-Гребнер). Евг. Вахтангов заинтересовался творчеством Нивинского, уже известного графика, найдя в нём единомышленника по умению передавать в лаконичных образах яркую театральность, и пригласил его в театр.
Совместная постановка «Эрика XIV» Стриндберга в Первой студии МХТ в 1921 году оказалась удачной. Трагедийность декораций «Эрика XIV» сменилась безудержной карнавальностью уникальной, ничуть не постаревшей за без малого век сценографии «Принцессы Турандот» в постановке Евг. Вахтангова, высоко оцененной как современниками, так и зрителями последующих поколений.

Нивинский обладал умением точно прочитывать образную структуру спектакля и передавать её в оформлении, поэтому при всей разности спектаклей, над которыми он работал, в них прослеживается его почерк («Дама-невидимка» Кальдерона — 1924 год, МХАТ 2-й; «Театр Клары Гасуль» Мериме — тогда же,Третья Студия МХТ; «Марион Делорм» Гюго — 1926 год, Театр им. Вахтангова; «Бархат и лохмотья» Штуккена и Луначарского- 1927 год, Малый театр; «Петр I»A. H. Толстого — 1930 год, МХАТ 2-й; «Цианистый калий» Вольфа — тогда же, Московский драматический театр, бывший театр Корша; «Суд» Киршона — 1933 год, МХАТ 2-й).
В 1933 году Станиславский задумал ставить в созданном им Оперном театре «Севильского цирюльника» и пригласил Нивинского. Последний отказался от традиционного оформления оперного спектакля и, объединив свое мастерство графика и декоратора, создал декорации в стиле старинных гравюр.
Одной из последних работ Игнатия Нивинского стал изящный фронтиспис к книге И.Гёте «Римские элегии», выполненный в технике цветного офорта.
[править]Работы в области архитектуры и интерьерного дизайна
Живопись в интерьерах Дома Скакового общества (архитектор И. В. Жолтовский) (1905—1906, Москва, Скаковая аллея, 1);
Декоративная отделка интерьера Египетского зала Музея Изящных искусств (архитектор Р. И. Клейн) (1906—1912, Москва, Улица Волхонка, 12);
Конкурсный проект церкви в имении А. М. Мальцева (1908, с. Балаково Самарской губернии), не осуществлён;
Церковь женского монастыря (1900-е, Ставрополь (?));
Живопись плафонов и фриз в кофейне и кабинете «Людовик XV» гостиницы «Метрополь» (1905, Москва, Театральный проезд, 1/14)
Интерьер дома в усадьбе Руперти Липовка (1900-е, Липки-Алексейск)
Живопись в интерьерах особняка Г. А. Тарасова, совместно с Е. Е. Лансере (архитектор И. В. Жолтовский, строитель А. Н. Агеенко) (1919—1912, Москва, Большой Патриарший переулок, 1)
Живопись и отделка интерьеров дома князя С. А. Щербатова (архитектор А. И. Таманов) (1911—1913, Москва, Новинский бульвар, 11)
Дача Ф. Ф. Берга (1912, Пушкино)
[править]Сочинения
Нивинский, Игнатий Игнатьевич на Викискладе?
Вопреки канонам натурализма. — «Театр и драматургия», 1933, N 14.
[править]Литература
В.Бер, Нивинский Игнатий Игнатьевич. — Театральная Энциклопедия. М., СЭ, 1961
Статьи из БСЭ: «Нивинский Игнатий Игнатьевич»; Гравюра; Графика; Дейнека Александр Александрович; Мавзолей В. И Ленина; Офорт; Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика; СССР. Литература и искусство.
Нащокина, М. B. Архитекторы московского модерна. Творческие портреты. — Издание 3-е. — М.: Жираф, 2005. — С. 357—360. — 2 500 экз. — ISBN 5-89832-043-1
С. М. Волконский, Гастроли театра им. Вахтангова: Принцесса Турандот. — Последние Новости, Париж, 14 июня 1928, N 2640
Горчаков Н. М., Режиссёрские уроки Вахтангова. М., 1957
В.Джунковский, Воспоминания, в 2-х томах. Т.2. С.17 — М.: Изд. им. Сабашниковых, 1997
В. Н. Докучаева, И. И. Нивинский, М., 1969
Единый Художественный рейтинг. Справочник. Выпуск XII. — М., АЛЕВ-В, 2006, с.254.
И. И. Нивинский. Каталог выставки, Л., 1934
«Принцесса Турандот» в постановке Третьей студни МХТ им. Евг. Вахтангова, M., 1923.
Рубен Симонов. С Вахтанговым. — М., Искусство, 1959.
Викентий Трофимов (1878—1956). Живопись и графика. — Галерея Леонида Шишкина, М., 2007.

И.В.Цветаев: «Копии...внушают желание созерцания оригиналов, они, просветляя неясные наши представления, продвигают любознательность, усиливают интенсивность стремлений, но не дают полного удовлетворения, не успокаивают. Последнее создается только оригиналом, только тем, дальше чего идти уже некуда».
«Гипсовый слепок, - писал В.К.Мальмберг, который сменил И.В.Цветаева на посту директора музея, - это точное механическое воспроизведение оригинала... Достоинства слепка именно и заключается в том, что он сам по себе не вносит какого-либо художественного элемента».